Тревожный август - Страница 19

— Кроме того, есть еще Григорий Яковлевич Шантрель 1900 года рождения. Его и Гомельского фотографии и приметы отправлены на все контрольные пункты, всем отделениям. Ориентировки разосланы представителям госбезопасности и работникам особых отделов. Москву им покинуть практически невозможно.

Начальник погасил папиросу, встал, прошелся по кабинету.

— Ну, вроде ты все сделал.

— Более того, объявлен всесоюзный розыск, пусть и в тылу посмотрят.

— Вот что, Ваня, твое отделение, как работающее на самом тяжелом участке, решено укомлектовать полностью. Сколько у тебя не хватает людей?

— Семь человек с заместителем.

— Сегодня всех получишь.

— Откуда?

— Из тайных фондов. Замом к тебе идет Парамонов из Сокольнического РОМ.

— Николай?

— Он самый. Доволен?

— Очень.

— А оперативникам — из присланных нам раненых сержантов и командиров. И рядовых милиционеров выдвинем.

— Их же учить надо.

— А где я тебе академию возьму? В ГКО напишу, Сталину, верните, мол, нам людей, ушедших на фронт? Вот Парамонов их учить и будет. А ты со своими выделяешься в отдельную группу по ликвидации банды «ювелиров». Так операцию закодируем.

— А как же с рынками?

— Этим Парамонов займется. Ты сейчас все силы брось на ликвидацию этих бандюг. Помни, дело на контроле у замнаркома. Он мне вчера сам звонил.

— Ну, он мужик понимающий...

— Он замнаркома, помни это. Безусловно, обстановку понимает, поэтому и приказал для твоей группы выделить «эмку» из наркомовского резерва. Так что давай действуй. Я тебя дергать не буду, но сроку дам до первого сентября.

Данилов мысленно поблагодарил начальника. Три месяца при такой ситуации был действительно срок большой. Можно было работать не торопясь, без лишней спешки, которая обязательно влечет за собой неисправимые ошибки. А их много было за все время работы его, Данилова, в органах.

В тот день Иван Александрович принимал пополнение. В отделение направили четырех милиционеров из конвойного дивизиона и трех военных, по состоянию здоровья не годных к службе в действующей армии. Милиционеры люди оказались знающие, правда, опыта оперативной работы у них не было, но ничего, научатся. А вот с демобилизованными ему просто повезло. Удружил ему Серебровский. Он позвонил Данилову по телефону и сказал:

— За тобой бутылка.

— Это за что же?

— Благодарить будешь всю жизнь, Ваня. Ребят тебе отобрал лучших. Сержант Никитин, бывший оперативник из Тулы, младший лейтенант Ковалев, начальник паспортного стола из Львова, а Ганыкин, лейтенант, юридическую школу окончил и нотариусом работал в Ленинградской области. Одним словом, юрист.

Новость была приятная. Иван Александрович пошел к начальнику и договорился, что Никитина и Ковалева назначат оперуполномоченными, а остальных пока помощниками. Потом вместе с Парамоновым они быстро получили для всех хорошее диагональное обмундирование, устроили в общежитии недалеко от управления.

Утром следующего дня он вызвал Полесова, Муравьева и Белова.

— Вот, — сказал Данилов, — прочтите приказ. Всем ясно? Освобождаю вас от всех дел. Передадите их Парамонову. Новички заканчивать будут. Весь сегодняшний день ваш. Помогите новым сотрудникам. Завтра начнем работу. У меня все. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Зазвонил телефон.

— Данилов.

— Иван Александрович, к вам из госбезопасности товарищ поднялся, — предупредил дежурный.

Данилов еще трубки не успел положить, как в кабинет вошел Королев:

— У тебя совещание?

— Уже кончил. Идите, товарищи.

— Нет, ты их попроси задержаться. Как я понимаю, это и есть группа по работе над делом «ювелиров»?

— Да.

— Ну тогда мое сообщение будет всем небезынтересным. — Королев взял стул и сел к окну, чтобы видеть всех находящихся в комнате.

— Вот какое дело, товарищи. Показания Поповой очень заинтересовали нас, мы послали нашего сотрудника в оперативную партизанскую группу, действующую в районе Минска. В ее составе находилось несколько работников белорусского Ювелирторга. Наш сотрудник предъявил для опознания фотокарточку Шантреля, ту самую, из его личного дела. Никто его не узнал. Это не Шантрель. Что нам удалось еще установить, — Королев достал из планшета блокнот, — старший инкассатор Григорий Яковлевич Шантрель на машине-полуторке с охраной выехал из Минска буквально за несколько часов до того, как в город вошли передовые немецкие части.

— Видимо, выехать выехал, — сказал Муравьев, — а в Москву доехал другой.

— Игорь! — Данилов строго поглядел на него.

— Ничего, ничего, — Королев полистал блокнот. — Дальше нами установлено, что дорога на восток в это время была, правда ненадолго, блокирована фашистскими диверсантами. Так что выводы делайте сами.

— А вы что предполагаете? — спросил Полесов.

— Я думаю так, Степан Андреевич, машину с ценностями немцы перехватили, охрану уничтожили, а потом подставили своих, они и довезли золотишко в Москву. Комбинация почти беспроигрышная: человеку, спасшему большие ценности, поверят, да и документы у них были в полном порядке, переставить карточки для специалиста — дело плевое.

— Я так предполагаю, — подумав, проговорил Данилов, — что если они пожертвовали ценностями, то неспроста посылали к нам этого человека.

— Насчет золота, — Королев зло усмехнулся, — они спокойны были. Считали, что захватят Москву с налету, так что ценности никуда не денутся, а вот чего они человека посылали, над этим подумать надо. — Он показал глазами на оперативников.